«Во сне я всегда катаюсь»: как живет сноубордистка Алёна Алёхина после травмы
—
Когда с тобой знакомятся люди, как ты представляешься — певица или
сноубордистка?
—
Я не никак не представляюсь. Я Алёна Алёхина. Думаю, я всегда буду
сноубордисткой. Вряд ли кто-то сможет у меня это отнять. Я скромничаю и не
называю себя музыкантом. А сноубордисткой полноценно. До сих пор.
—
Напомни, сколько сейчас у тебя в копилке золотых медалей?
—
Семикратная чемпионка России и двукратная чемпионка Европы.
—
Как это удалось с учётом того, что сноубордом ты начала заниматься только в 17
лет?
— Я очень увлекающаяся натура. Если мне что-то нравится, я это ставлю на репит. Сейчас я делаю распевки каждый день, не пропускаю ни одного дня. Всегда найду время и место. Если мне что-то нравится, то это влюбленность, одержимость. Даже нездоровая. Сноубординг был мечтой, и благодаря этому все получилось в своё время.
— Твои родители не были против?
— Всегда были против. Может материнский инстинкт. Особенно были против профессионального сноубординга. Между парами на первом курсе университета я приезжала домой, брала доску и ехала кататься хотя бы на полчасика, а потом через всю Москву опять на пары. Но чтобы никто не заподозрил, я сушила доску полотенцем. Потом поняла, что мало сушить полотенцем, потому что из-под креплений будет стекать вода от снега. Я просушивала феном, чтобы такого не случилось. Родители не очень поддерживали сноубординг. Всегда хотели, чтобы это было в удовольствие и не во вред здоровью. Когда звонили мне после соревнований, никогда не узнавали место, а только спрашивали: «Все в порядке, ты не упала?» Я в то время обижалась, что им не важны результаты.
— Предолимпийский год — лучший в твоей карьере?
— За месяц, наверное, до падения стала седьмой раз чемпионкой России и второй раз чемпионкой Европы, подписала лучшие контракты и отобралась на олимпиаду, всё было прекрасно…
— Что потом произошло?
— Мы снимали рекламный ролик в горах, в Калифорнии. И я упала. Очень нелепо. Тело не хотело кататься, я неважно себя чувствовала, но как человек ответственный я понимала, что нахожусь на работе и должна попробовать отснять. И хотя тело говорило об обратном, я предприняла попытку. Мы отправились на самую безопасную фигуру. И хотя падение не был опасным, оно стало неудачным. Я повредила позвоночник и спинной мозг. Я сразу поняла, что все достаточно серьёзно, потому что я перестала чувствовать ноги мгновенно. Плюс был разрыв селезёнки, и было такое чувство, что внутри все разорвалось.
— Что тебе сказали врачи?
— Сначала все долго отмалчивались и на все мои вопросы уходили от ответа, давая понять, что все серьёзно. Диагноз окончательный они ставят спустя шесть недель или два месяца, потому что нужно смотреть по динамике. Мне оставили 2% на восстановление. Но практически сразу сказали, что я никогда не смогу ходить.
— В 2014 году ты давала интервью и сказала: «Я точно знаю, что буду ходить. Но не знаю — как». Что сейчас?
— Я, наверное, более реалистично смотрю на вещи. Тогда мне казалось, что просто никто не знает, как я буду заниматься. Первые 2,5 года после травмы я полностью посвятила реабилитации. И верила, что просто никто не занимается реабилитацией так, как я. Я же занималась по 10 часов в день. Каждый день. Делала всё и даже больше. Пробовала все виды лечения — от акупунктуры, иглоукалывания, барокамеры до специальной воды с рассчитанными молекулами, хилеры, массажи. Помимо физиотерапии и ЛФК — нетрадиционные методы. И тогда я была уверена, что не смогу быть счастливой, если не буду ходить. Я была лабораторной крысой в американо-русском исследовании, чтобы найти пути лечения моей травмы. 5,5 месяцев ездила на мини-пытки — мы разрабатывали технологию электрических импульсов, которые стимулировали спинной мозг. Это очень болезненно. Но это не принесло никаких результатов. Конечно, есть надежда до сих пор, и я продолжаю делать все возможное до сих пор. Но не ставлю это как условие моего счастья.
— Люди до травмы и после травмы — они все рядом с тобой остались?
— Большинство. Было больше историй хороших, чем плохих. Мои подруги по команде, которые были конкурентами, стали для меня поддержкой. Негативных историй было всего три. Например, тренер — забыл. Зарплата формируется по итогам прошлого сезона, когда у меня были самые высокие результаты — я стала чемпионкой Европы и России, зарплата была обеспечена. Но тренер забыл включить меня в список зарплат. Несколько месяцев прошло, и он уже выписал меня из списков, хотя я там должна быть. Забыл, потому что понял, что я не буду кататься. Я потеряла несколько месяцев зарплаты по его вине, которые я заработала своими травмами. Он ничего не компенсировал. При том, что на тот момент всё, что я заработала сноубордингом, приходилось тратить на восстановление. Нужны были деньги. Это было самым большим разочарованием.
— Во сне катаешь?
— Да, всегда. Во сне я всегда здорова. Катаюсь на соревнованиях. Все в меня верят, а у меня мысль — у меня же была травма, я так давно не каталась. Есть ощущение травмы, но я все равно катаюсь. Первые годы мне снова и снова снился один сон: я катаюсь на скейтборде, падаю и подворачиваю ногу. У меня такой ужас охватывает, что я не смогу какое-то время кататься. И я просыпаюсь от ночного кошмара. Но просыпаюсь в реальность, которая гораздо хуже, чем сон.
— Ты себе позволяешь быть слабой, жалеть себя?
— Я жалела себя первые годы. С тех пор я проделала огромный путь к человеку, которым являюсь сейчас. Я чётко понимаю, что ещё ни одному человеку не помогла роль жертвы. От этого не будет лучше. Жалеть себя — это путь в никуда.
— Ты задавала себе вопрос: почему я?
— Конечно. Но уже много лет не задаю. Смысла в этом нет, это ничего не исправит. Я считала себя хорошим человеком, на тот момент много лет занималась благотворительностью. Жила по совести, муху не обидела. Мне было не понятно: за что? Я точно знала, что не заслуживаю этого, что ничего плохого не сделала. Слово «карма» не люблю — точно знаю, что ее нет. Несправедливость.
— Чем ты сейчас занимаешься?
— Я преподаю дистанционно четыре языка. Начала через полгода после травмы. Это для меня было очень важно — осознать, что я ещё многое могу. До этого мне казалось, что я потеряла всё. Но у меня было образование. Когда я совмещала его со сноубордом, не понимала, зачем я это делаю.
— Что ты закончила и какие языки преподаешь?
—У меня степень магистра филологии и диплом переводчика нескольких языков. Преподаю испанский, английский, французский и русский как иностранный.
— Что было раньше — музыка или сноуборд?
— Здесь очень забавная история. Панк-рок привел меня к скейтборду, а скейтборд к сноуборду. Потом все снова замкнулось на музыке.
— Как тебя занесло в певицы?
— Я бы себя не называла певицей. Возможно автором, исполнителем, музыкантом. У меня красный диплом, музыкальной школы, я играла на пианино и на гитаре, но вот петь всегда стеснялась. У меня нет экстраординарного таланта, но мне хотелось это делать. И в какой-то момент я стала тайно брать уроки по вокалу. Никому об этом не рассказывала. Когда я была сноубордисткой, у меня был приоритет — я спортсменка. Потом все силы уходили на реабилитацию. И после 2,5 лет реабилитации я наконец разрешила себе музыку на 10 минут в день. Но разрешив это, я открыла какую-то дверь — и написала первую песню, потом вторую.
— Тебе страшно выступать?
— Теперь уже нет. Я помню свое первое выступление перед залом 30 человек. Потом перед 100, 500, 1000 человек, первое выступление за границей. Это такие ступеньки — было классно подниматься. Это адреналин. После травмы у меня точно есть недостаток адреналина. Выступления — это новый способ его получения. Бросать вызов главному страху — петь на публике. Это было страшно, от того и интересно.
— От чего у тебя сейчас глаза горят? Что тебе ещё интересно?
— Очень люблю океан, он точно заставляет светиться. Люблю читать, люблю психологию, которая спасает меня каждый день. По-прежнему люблю учиться. Интерес к жизни — это ключ, который позволил мне со всем справиться.
— Что сейчас хочешь?
— Хочу больше музыки. Хочу развивать свой бизнес. Год назад я создала курс по английскому — у меня большой опыт преподавания, свой подход, своё видение. Я создала скоростной метод изучения. Теперь все просят для испанского и французского. Моё детище, много энергии. Поразительно, какие отзывы получаю.
— Ты сейчас постоянно живешь в Америке или приезжаешь в Россию?
— Я приезжаю. Хочу летом, будут концерты в Москве.
