Техника чтения: как понимать новый Договор России и Ирана
«Три пишем, семь на ум пошло», - примерно такое впечатление производит Договор о всеобъемлющем стратегическом партнерстве между Российской Федерацией и Исламской Республикой Иран. Причем, объяснение такому впечатлению практически прямым текстом прописано в самом Договоре.
Но сначала – про некоторые детали вокруг Договора, который вроде как был готов к подписанию еще полгода назад.
Немаловажный факт: президент Ирана вовсе не прямым курсом прибыл в Москву – сначала у него был двухдневный визит в Таджикистан. Причем, там иранская делегация была щедра как на улыбки, так и на публичные заявления о том, что сотрудничеству между Ираном и Таджикистаном ничто не мешает: стороны подписали порядка 20-ти договоров и соглашений, президент Таджикистана уже отменил визы и пригласил иранцев приезжать в республику «семьями», даже если и без инвестиций, и вообще:
«За 30 лет моей работы в правительстве я не видел стран, которые могут говорить на одном языке без перевода».
Не оставляет ощущение, что именно такая логистика визита Пезешкиана в Россию – через радушно прорывной визит в Таджикистан - не просто оптимизация траектории. Тегерану крайне важно было именно теперь – после всех событий с иранскими «прокси» на Ближнем Востоке и, конечно, Сирии, продемонстрировать Москве свою самодостаточность.
Кроме того, иранцы – при всей уважительности и вежливости, - все время проявляли свою картину мира, в которой Россия как будто не рассматривается как великая держава, сотрудничество с которой для Ирана сейчас жизненно необходимо. Да, большая страна, да – сосед, и да – важный, но не более того:
«Мы должны укреплять наше сотрудничество с соседними странами и расширять возможности дальнейшего сотрудничества», - сказал Пезешкиан на пресс-конференции уже после подписания Договора.
Интересно, кстати, как Путин чуть раньше элегантно указал, что Москва усилия иранской дипломатии уважает, но отлично осознает: Россия сейчас для Ирана – совсем не просто одна из соседних стран. Еще в самом начале переговоров президент России попросил передать привет религиозному лидеру Ирана и произнес:
«Мы знаем, что все, что делается на ирано-российском треке делается под его личным контролем».
Вообще стоит отметить, что Владимир Путин был, как всегда, очень вежлив, очень конструктивен, но совсем не щедр на оценки состояния дел в отношениях России и Ирана: слишком много все еще не «расшитых» вопросов.
Нет, все в итоге будет сделано, конечно, но работы впереди все-таки по-прежнему многовато. Даже по МТК «Север – Юг» остаются вопросы:
«Большие перспективы открываются в связи с развитием международного коридора «Север – Юг». Продолжается обсуждение вопросов, касающихся строительства его участка, железнодорожной ветки Решт – Астара», - сказал Владимир Путин.
Впрочем, как рационалистично-утешительно подчеркнул президент России, «Смысл заключённого сегодня договора как раз в том и состоит, чтобы создать дополнительные условия, базовые дополнительные условия для развития торгово-экономических связей. Здесь, если сказать попроще, нужно поменьше бюрократии и побольше конкретных дел. Мы ради этого сегодня и собирались».
И вот тут, собственно, начинается самое интересное.
Потому что в Договоре, подписания которого так долго ждали, при беглом ознакомлении, конкретики-то и нет. Как и предупреждал еще накануне Посол Ирана в РФ Казем Джалали в интервью РИА Новости, «в нем рассматриваются общие вопросы, касающиеся достигнутых договоренностей, и не приводятся конкретные цифры».
Вообще, в своих предварительных комментариях Посол сделал, кажется, все, чтобы отбить всякий интерес к изучению текста Договора. Даже главную интригу заранее разоблачил:
«К сожалению, тенденция западных СМИ организована таким образом, (чтобы - ред.) внушить, что... этот договор имеет военный характер или (характер, связанный с областью - ред.) безопасности, в то время как это не так, и этот договор имеет всеобъемлющий характер» - цитата по РИА Новости.
Впрочем, если текст Договора все-таки почитать, то все пояснения Посла получают новый объем и звучание.
Действительно: никакой, к примеру, немедленной военной взаимопомощи в Договоре не значится. Обозначенный максимум:
«В случае если одна из Договаривающихся Сторон подвергнется агрессии, другая Договаривающаяся Сторона не должна оказывать никакой военной или иной помощи агрессору, способствующей продолжению агрессии».
Но почему-то именно с военной составляющей этот Договор и начинается: все первые 14 его статей – именно про укрепление кооперации в области безопасности и обороны – включая информационную безопасность. Хотя и прописано все … аккуратно.
Однако же, при всей аккуратности, отдельно оговорено военное сотрудничество на море: от заходов военных кораблей и судов в порты Договаривающихся Сторон до «борьбы с пиратством и вооруженным разбоем на море». Что, как известно, вполне можно отнести и к методам, к которым грозит перейти Запад для блокировки «подсанкционных» морских поставок нефти и СПГ.
Что же касается обтекаемости формулировок и отсутствия конкретики, то тут, пожалуй, стоит обратить на внимание на одно из прописанных в Договоре положений, которое касается «односторонних принудительных мерах любой третьей стороны»:
«Договаривающиеся Стороны также предпринимают шаги по ограничению распространения информации, которая может быть использована такой третьей стороной для введения и эскалации таких мер», - статья 19, пункт 4, если что.
Получается, что первый такой шаг сделан… в самом Договоре. Как раз в стиле «три пишем, семь на ум пошло».
А для тех, кто не понял – есть статья 41:
«Договаривающиеся Стороны в случае необходимости могут заключить отдельные соглашения в целях определения конкретных направлений и параметров сотрудничества, предусмотренных настоящим Договором».
Что ж: в конце концов, и у Москвы, и у Тегерана еще не определено будущее в отношениях с новой администрацией США, и обе стороны заинтересованы иметь свой запас пространства для маневра. При этом очевидно, что Иран вынужден осторожничать больше, чем Россия: мы-то свой выбор уже сделали.
Наталья Старичкова, политический обозреватель ЛенТВ24
Точка зрения автора может не совпадать с позицией редакции
