«Тюремный дневник»: Мария Бутина рассказала об уроках американской тюрьмы, обвинениях в шпионаже и своей книге
Мария Бутина стала известна после ареста в Вашингтоне в июле 2018 года. Ее обвинили в работе иностранным агентом в США без регистрации. В рамках сделки со следствием Бутина признала свою вину в участии в сговоре против Штатов и сообщила, что действовала под руководством российского чиновника. Полтора года девушка провела в американской тюрьме, из них четыре месяца в одиночной камере.
После отбытия части срока Марию Бутину депортировали в Россию. Здесь она издала свою книгу "Тюремный дневник", в которой описала историю тюремного заключения. В эксклюзивном интервью ЛенТВ24 Мария Бутина рассказала о своем заключении, обвинении в шпионаже и уроках американской тюрьмы.
Как начала писать книгу
Я писала всем, чем могла, и на всем, на чем могла. Настоящую ручку мне не доверяли, как опасному преступнику, поэтому у меня был только стержень. И настоящей бумаги у меня долгое время тоже не было — были какие-то клочки туалетной бумаги. На них делались наброски, пометки. Были различные судебные документы, их забрать не могли, поэтому на обратной стороне я делала какие-то заметки для себя, начиная с первого дня ареста. Все мои записи просматривали. Они были на русском языке, но что, на мой взгляд, оставляло меня вне подозрений и почему моими записями не занимались — потому что был использован "эзопов язык". Я понимала, что это будут читать агенты ФБР, прокуратура и это смогут использовать против меня. Поэтому я писала так, чтобы это было понятно только мне, чтобы я смогла эти записи восстановить. Я не знала, напишу ли эту книгу.
Американская тюрьма
Американская тюрьма — это, как у нас говорят, по уставу. Там, где нет коррупции, нет контрабанды, нет отклонения от правил. Все очень регламентировано. День начинается стандартно. Это завтрак, после которого у заключенного, если ты находишься в СИЗО, есть возможность не работать или же ты можешь попроситься, это большая привилегия, и пойти на работу, зарабатывая 7 долларов в месяц. Что я, собственно, и делала. Мне разрешили через десять месяцев пойти на работу. Я сидела в шести разных тюрьмах и часто сидела в камерах с особо опасными преступниками, где сидели за насилие, убийство, детскую порнографию и прочее. Но самое главное правило, которое я усвоила в тюрьме — никого не надо судить. В американской тюрьме не принято спрашивать, за что наказание. Во-первых, можно нарваться на проблемы, во-вторых, ответ: "ну ты же не за молитву сюда попала".
Четыре месяца в карцере
Администрация тюрьмы использовала мою публичность как повод запереть меня в карцер. Они говорили, что это делается для моей же безопасности, чтобы другие заключенные не могли мне причинить никакого урона. Хотя на самом деле мне никто не угрожал. Но мы прекрасно понимаем, что мое содержание в карцере сопровождалось допросами ФБР. Это было психологическое давление, которое они пытались завуалированно оправдать. Первый месяц мне не давали спать, будили каждые 15 минут, объясняя это тем, чтобы я не умерла во сне. То есть все будто делалось для моей безопасности.
Как говорится, если солдат не работает — он нарушает устав. Если ты ничем не занят в одиночной камере, твой мозг начинает плутать, рисовать самые мрачные перспективы, которые могут с тобой случиться. Могут и не случится, но сам факт ощущения ужаса от происходящего — это очень тяжело. Поэтому ты структурируешь свой день. У меня была физическая нагрузка. В камере было очень холодно, я была в одной футболке, поэтому пришлось постоянно заниматься, чтобы как-то поддерживать в себе тепло и сохранять жизненные функции. В камере нет ничего, кроме железа и бетона. Нет, разумеется, телевизора, обогревателей, холодильников — ничего не было. Есть просто бетонные стены. Чтобы поддерживать себя, как-то развиваться, ты забиваешь свой день.
Студентка или российская шпионка?
Любой арест российского гражданина — это громкое дело. Вспомните арест Дмитрия Бута, Константина Ярошенко, Дмитрия Никитина. И более того, американские пропагандисты хорошо поработали с моим делом, используя мое оружейное прошлое — все-таки я была руководителем оружейной организации в России, у нас были контакты с американской национальной стрелковой организацией. Кстати, не только с ней, но и с такими же сообществами в других странах. Но американцы использовали это, чтобы всячески демонизировать мой образ. Еще в 2017 году была публикация в желтом журнале, что у меня там шпионские связи, что я кремлевская соблазнительница. Это совершенная спекуляция была. Но в классике черного пиара это уже подхватили другие уважаемые издания типа "Вашингтон Пост", журнала "Тайм". И они использовали это, даже кое-что разместив на обложку, как бы сняв с себя ответственность за достоверность этих данных. А ложь, как говорил Геббельс, повторенная множество раз, со временем становится правдой.
Сделка со следствием
С самого первого момента, когда начались допросы ФБР, я сразу им сказала, как в нашем мультфильме про Дядю Федора: Шарик, ты балбес. Действительно, я никто, я не шпион, ничего подобного, никаких доказательств такой деятельности не было, меня даже не обвиняли в шпионаже вопреки всем инсинуациям американских СМИ. Для меня было важно расставить точки над И. Сказать, что вы арестовали человека, который пришел к вам, приехал к вам учиться, говоря на вашем языке, с уважением к вашей стране и с любовью к своей Родине. И что вы сделали с этим человеком — посадили этого человека в тюрьму?
Эпилог
Я считаю, что нельзя забывать тюрьму. Она дает тебе ценнейший урок — не надо судить людей, которые вокруг тебя, и не судим будешь. Там очень много открывается таких вечных библейских истин, которые нужно вынести из судебного заключения. Не какой-то ужас и мрак, не ненависть даже к своим обвинителям — я их простила, потому что жить с ненавистью в карцере было бы невозможно. Я думаю, это очень важно. Использовать это для самопознания, изучения каких-то новых навыков. Пусть это будет медитация, умение концентрироваться. Все что угодно. И вот эти уроки нужно вынести из тюрьмы. Из песни слов не выкинешь, это тоже часть моей жизни.
