Лончаков Георгий Александрович

Георгий Александрович, расскажите, пожалуйста, о довоенной жизни.

Я родился 19 января 1923 года в казачьем селе Корсаково Хабаровского края на реке Уссури недалеко от границы с Китаем. В семье было четверо братьев. Отец рано умер, один брат трагически погиб. Наша мама умерла, когда мне было 11 лет. Меня воспитывали бабушка и дедушка. Жители села работали в рыболовецком колхозе.

Класс наполовину состоял из русских, остальные - китайцы и корейцы. Все хорошо говорили по-русски. Я неплохо знал корейский, до сих пор помню все цифры. Китайцы были хорошие работяги, корейцы – предприимчивые. Китайцы и корейцы придерживались своих религиозных традиций, жили в деревне отдельно в домах-фанзах. Никаких трений на национальной почве не было. В сентябре 1937 года всех корейцев выселили. Сначала собрали около управления, затем их сажали на лодки и увозили в Хабаровск.

В 1939 году я окончил школу и продолжил обучение в трех местах: аэроклубе, на курсах чертежников и в вечерней школе. Курсы чертежников-картографов проводились в засекреченной воинской части. У нас было два пропуска.

Основным предметом в аэроклубе была летная подготовка. Летали на По-2 (он же У-2). Инструктором была женщина. Ей было за 30, ее лицо было изъедено оспой. Никто не брал ее замуж, она пошла в авиацию. Ругалась матом, как мужчина. Когда мы оказались на фронте, тех, кто учился у нее, отправили прямо на выполнение боевых задач, а остальных доучиваться. Обучение в аэроклубе завершилось в 1940 году, и сразу по призыву меня направили в Бирмскую военную авиационную школу пилотов.

Было ли ощущение приближения войны?

Такого ощущения не было. Но учились мы основательно. Изучали оружие свое и вероятного противника. Предполагалось, что будем воевать с Японией. Я знал все японские самолеты. На курсах чертежников я видел японскую карту, где японская территория обозначена до Урала красной чертой.

Где Вас застало известие о начале войны?

В авиационной школе. Разница между Москвой и Хабаровским краем 7 часов. Мы уже спали. На следующий день должны были быть полеты. Вдруг тревога. Мы обязаны были встать в строй с оружием. Дается команда без оружия. Когда выстроились, командование школы объявило, что началась война.

Что изменилось в учебном плане?

Занятия продолжились, как и раньше. Мы изучали тактику врага. Одновременно курсанты охраняли военные объекты. Японцы были в 60-ти километрах. В Бирме были большие бомбохранилища. Пришла смена, у одного курсанта в спине торчал нож. Сказали, что это сделали японские диверсанты. Но взорвать бомбохранилище они не успели.

Из соображений безопасности нас перебросили в Ленинск-Кузнецкий летом 1942 года, в начале 1943 года в Черногорск в Хакасии. Затем в Новосибирск, в 19-й запасной полк. В него собирали раненных из госпиталей после лечения.

Как объяснялись большие потери на фронте, почему немцы так быстро дошли до Москвы?

Тактика была не для современной войны. Будённый повел лошади на танки. Немцы использовали тактику окружения. Но нам Бог нам помог. Осенью 1941 года пошли дожди, ударили морозы. Немецкая техника встала. Гитлера погубило тщеславие. Он не хотел делить победу с союзниками, поэтому он не подключил японцев.

Я хотел попасть на фронт, но летчиком, к чему усиленно готовился. Нас обучали летчики, снятые с фронта из-за инвалидности. Особенно запомнился комендант города Ленинск-Кузнецкий. В городе было два училища, пехотное и летное. У одного курсанта из нашего училища заболел зуб, он ушел в город на лечение. Патруль из пехоты поймал его и повел в комендатуру. У курсанта из летного училища была увольнительная на руках, но патрулю надо было выполнить план и привести кого-нибудь. Произошла драка. Через несколько дней наш курсант вернулся и рассказал, что на гауптвахте всех кормили хлебом и водой, и только его горячим питанием. Комендант очень уважал летчиков.

Наша летная школа была набрана еще до войны, мы учились 3 года. Выпускникам присваивали звание сержанта. В 1943 году вышел приказ присваивать нам звание младшего лейтенанта при выпуске.

На каких самолетах тренировались?

Сначала на По-2, потом на УТ-2 и УТ-1, на боевом И-16. По отношению к немецким самолетам И-16 оказался слаб, большая часть была уничтожена немцами. Его стали использовать как тренировочный. В конце обучения переходили на Як-7.

В каждой группе из 11 человек был свой двухместный учебный самолет, в который помещались инструктор и курсант. Одному было достаточно 2-3 полетов, у другого и после 30 полетов ничего не получилось. Но в целом отсев был небольшой. От простых упражнений переходили к более сложным: пойти по маршруту, вести воздушный бой. Для готовности к бою надо постоянно тренироваться.

Расскажите о первых днях на фронте?

5 августа 1943 года мы прибыли в Орел. Это был день освобождения города. Днем машины не ходили, немецкие самолеты следили за нами. Мы подъехали рано, было еще темно. Орел горел, дымил. Особенно поразили убитые дети. Тут не надо было никакой агитации, сразу хотелось броситься в бой.

Мы прибыли на фронт 8 человек на пополнение погибших товарищей в 1-й гвардейский корпус 4-й гвардейской дивизии 65-й полка. Наш 65-й Гвардейский истребительный полк базировался в 12 километрах от Орла на аэродроме «Лаврово». В эскадрилье 12 человек. Всех определили в 1-ю эскадрилью. Потери были под Орлом были большие, воздушные и танковые бои шли на уничтожение. Из 12 летчиков остался 1. Мы получили самолеты ЯК-7 «Б». Первый летчик из нашего пополнения погиб в первом же боевом вылете. После этого были организованы дополнительные тренировочные полеты.

При распределении меня направили к опытному летчику, у которого уже было 13 сбитых самолетов. Это был Андрей Иванович Попов. Первый и второй вылеты оказались неудачными. В первом бою я потерял своего ведущего. При посадке Попов спросил: «Почему ты меня бросил?». Второй полет был примерно таким же. А уже в третьем бою я постоянно шел за ним на хвосте. При посадке он сказал: «Вот теперь хорошо».

Мы с ним провоевали до июня 1944 и сделали 80 боевых вылетов, а небоевые не считали. Я был у него ведомым. За это время нас ни разу не сбили. Попов был приставлен к званию Героя Советского Союза и поехал получать награду. До этого переписывался с девушкой, ни разу ее не видел. В Москве за одну неделю он женился на этой девушке, получил награду, квартиру и вернулся в полк.

Утром рано мы должны были вылетать на штурмовку немецких аэродромов т.е. разбомбить самолеты противника на аэродроме. Попов оказался вне боевого порядка. Когда он прибыл, все уже были распределены. Но он хотел лететь. Ему дали молодого летчика и поставили с краю. 4 немецких самолета следили за нами, у нас было 12 самолетов. Пара крайних правых, Попов с молодым ведомым пошли к ним навязать бой. Я еще посмотрел и подумал, кто так пошел на 4 самолета в лучшем положении, чем мы? Я не знал, что это был Попов и видел его последний раз.

После штурма мы вернулись. Некоторые сели на другие аэродромы, потом вернулись на наш. Попова с ведомым нет. Потом ведомый нашелся, он произвел посадку в Смоленске. При полетах очень важна слетанность, взаимопонимание, организованность. Мы совершили десятки боевых вылетов без потерь. Когда Попов полетел с неопытным летчиком, он погиб.

Вы помните Ваш первый сбитый самолет?

Это было в сентябре 1943 под Орлом на 6-м или 7-м боевом вылете. Была низкая облачность. Мы не имели права пересекать линию фронта ниже 150 м, потому что даже пуля от автомата могла нас поразить, напр. пробить бак. Мы подошли к линии фронта и ждали наши самолеты. Я увидел, что идет Ил-2, за ним ФВ-190. Сейчас собьет. Я шел на самой низкой высоте по верхушкам деревьев и бросился на вражеский самолет, когда он стал разворачиваться. ФВ-190 задымился. Честно скажу, я не видел, как он упал. После сбитого самолета присваивали гвардейское звание и устанавливали двойной оклад.

В 1943 году продолжалось наступление. Были освобождены Кленцы, Карачов, Брянск, станция Орджоникидзеград, где немцы взорвали аэродром. На его месте образовалась воронка 60 м.

В Вашем наградном листе описан бой 31.1.1944 года. Где он происходил?

Около Великих Лук. Сверху шли наши самолеты, за ними - немецкий самолет ВФ-190. Я был снизу на зеленом фоне, меня не видно. Немецкий самолет подошел близко и приготовился атаковать, я развернулся и ударил.

Когда Ленинград был освобожден от блокады в январе 1944 года, немцы поставили задачу уничтожить все коммуникации, в первую очередь Бологое. Весной 1944 года мы всей 4-ой Гвардейской истребительной дивизией (120 самолетов) перебазировались под город Андриаполь. Командные пункты были в землянках, мы жили в деревне.

В 4 утра мы были подняты по тревоге для отражения налета целой армады самолетов противника – более ста бомбардировщиков Ю-88 и 120 истребителей ВФ-190. Вся армада шла на уничтожение железнодорожного узла станции Бологое, через которую проходило основное снабжение войск Ленинградского фронта и населения Ленинграда. Мы встретились с противником в 80-ти километрах западнее Андриаполя. В одном воздушном бою участвовало 340 самолетов. За все время Великой Отечественной такого большого количества самолетов не встречалось в одном бою.

Боевой порядок наших истребителей состоял из трех групп. У нас поднялась вся дивизия, 3 полка, в каждом по 40 самолетов. В этой каше не столько стреляешь, сколько смотришь, как бы не удариться. Больше потери были с обеих сторон, но ни одна бомба не упала на Бологое, на железную дорогу. У нас уже была выработана тактика. Сначала вперед идет одна группа, затем вторая. Воздушная обстановка была очень сложной, у нас не было времени следить за упавшими самолетами противника, и никто потом об этом рапорты не написал.

После этого еще 10 дней мы стояли на защите Ленинграда и войск Ленинградского фронта, полностью доукомплектовавшись, улетели под Оршу, где началась наступательная операция «Багратион». Вечером произвели посадку, а уже утром пошли на штурм аэродрома «Толочино». У нас были самолеты ЯК-9 с запасом топлива на 6 часов. При поддержке авиации были освобождены Орша, Толочино, Борисов, Минск, Каунас.

Вы помните обстоятельства боя 27.6.44 южнее г. Борисов в Белоруссии, о котором говорится в наградном листе?

Даже в глазах до сих пор стоит. В разведку мы вылетали всегда очень рано. Когда идешь на разведку, ты не имеешь права атаковать. Ты должен обязательно разведать. Но обстановка изменилась. Я смотрю, на нас идет целая армада. Немецкие самолеты выше, мы – ниже. Командир звена Борисов бросился на бомбардировщиков, сбил Ю-87. Я начал отбивать истребители. Поджег один самолет. На меня идет еще несколько машин. Я в облака. Выскочил из облаков, прямо передо мной в 100 метрах немецкий самолет. Я открыл огонь, он загорелся. Я снова в облака. Самолет не падает, а летчик в кабине уже мертв. Я снова ударил по самолету. Когда прилетел домой, я заметил, что хвост был разбит. Как я прилетел, до сих пор удивляюсь.

Какая тактика применялась при сопровождении?

Мы, истребители, обычно базировались в 30 км от линии фронта. Тяжелые бомбардировщики находились дальше, в 50 км. В телефону договаривались и вылетали на задание. Когда тяжелые бомбардировщики подлетают к нам, мы, истребители, взлетаем. Истребители сопровождают бомбардировщиков сверху. Если сверху собьют, то командир группы отвечает перед судом. Если большая группа - 12 истребителей, небольшая группа напр. 4 бомбардировщика, то сопровождают 6 истребителей. У немцев использовалась такая же тактика.

Были ли различия в тактике?

Немцы применяли хитрость. Откуда-то свалятся со стороны солнца и уходят. Наши летчики ходили напрямую.

Сколько боевых вылетов можно было сделать в день?

Максимум 3 вылета.

На каких самолетах Вы летали?

Як-1, Як-3, Як-7 Як-9, американский самолет Белл P-39 Аэрокобра. У него двигатель располагался сзади кабины пилота и был связан с воздушным винтом длинным валом.

Какой лучший советский и немецкий самолет?

В 1944 году вышел Як-3 с пушкой и двумя пулеметами. Я считаю его лучшим советским самолетом за количество вооружения, хорошую обозримость, манёвренность. Лучший немецкий самолет - Фокке-Вульф FW-190.

К августу 1944 наши войска окружили Ригу, где сосредоточились большие силы противника. Мы сопровождали самолеты Ил-2. Утром мы с техником сели под самолетом и начали рассказывать друг другу сны. Мне приснилось, что у меня выпали зубы с одной стороны. Техник сразу вскочил. «Тебя собьют. Я доложу, что самолет неисправный и ты не полетишь». Я уговорил его этого не делать. Вечером меня сбили.

Мы летели вчетвером. Командиром был Кубарев Василий Николаевич, герой Советского Союза. На нас шла четверка. Кубарев сбил один самолет, я пожег второй. Но недосмотрел, как он упал. Некогда было. Подошли еще две четверки. Во время атаки я не посмотрел назад, и меня сбили самого. Самолет взорвался, но я успел выпрыгнуть с парашютом. Когда меня сбили, Кубарев с еще двумя летчиками встали вокруг и не дали убить меня, летящего на парашюте.

Я упал на немецкой территории. Немцы схватили меня. Я хотел защищаться, но нож и пистолет оторвались. Я пробыл в плену 1 месяц и 25 дней, попал в лагерь Саласпилс. В плену немцы разбили голову, шейные позвонки. Я мог ходить только на костылях. В плен попали еще три летчика из нашего полка и один из соседнего. Летчиков держали отдельно от остальных узников. Кормили два раза в день бурдой из ботвы с мукой. В день умирали 10 – 15 человек. Надзирателями были латыши. До меня в лагере был бунт.

Когда советские войска подошли к Риге, немцы согнали всех пленных в поместье, сожгли лагерь и отошли. 10 октября 1944 года нас освободили. Все стали кричать: «Охрана ушла». Ходячие пленные пошли, в т.ч. и я, неходячие остались в поместье. Немцы были в обороне в 2 км. Утром два медсанбата подъехали к этому поместью, чтобы оказать помощью узникам. Немцы ударили по ним из артиллерии.

Я шел на костылях. Мы встретили нашу разведку, нам сказали, куда идти. Меня послали на лечение под Москву на месяц. Дома родные получили извещение, что я пропал без вести. Потом получили от меня письмо. После лечения меня направили на госпроверку в Подольск. Я сдал документы на проверку. На проверке со мной разговаривал подполковник. Он спрашивал, кто я, откуда, как сбили, кого я знаю. Проверка закончилась, я вернулся в строй в конце 1944 года.

Меня направили в мой полк, который базировался в Шауляе (Литва). Затем полк передислоцировался в Польшу. Наши войска уже прошли вперед, мы перелетали за ними. У нас не было боевых вылетов. Нас начали усиленно готовить к возможным боям против союзников. Были опасения, что немцы сговорятся с американцами и англичанами.

Где Вы встретили день Победы?

На окраине Берлина. Все, у кого было оружие, стреляли.

Какие отношения у Вас были с местным населением в Германии?

Немцы просили у нас бензин. За встречи с местными женщинами следовало наказание вплоть до снятия с фронта. Со стороны сослуживцев это тоже вызывало порицание.

У Вас были контакты с союзниками?

Американцы и англичане посещали рестораны в советской зоне, чтобы выпить водки. Но мы с ними не общались. Командирование это не приветствовало.

Вам полагались денежные выплаты?

Оклад летчика был 700 рублей, за звание гвардейца была доплата. В Германии платили марками.

Как сложилась Ваша жизнь после войны?

До конца декабря 1948 года я служил в Германии, затем до 1953 года проходил службу в ВВС в Забайкалье, Хабаровске, Комсомольске-на-Амуре. После демобилизации работал диспетчером в аэропорту.